Олег Верещагин - Красный вереск [За други своя!]

— Гоймир, — подал голос Мирослав, поддерживавший Святомира, — Святко падает, передых дай.

— Станем, — решил Гоймир. — Хоть и правда передохнем.

Мальчишки, закутавшись в плащи, сели прямо у стены, прижавшись друг к другу. Наступила абсолютная тишь — даже дыхание еле слышалось. Олег старался не прислушиваться. Ему было жутковато от этой тишины, да и остальные явно были не в своей тарелке — для них-то вокруг царила еще и тьма. Приказав себе не валять дурака, Олег почти уснул, приятно расслабился, но дикий вопль вырвал его из забытья. Он вскочил, не понимая, что к чему, с кем-то столкнулся, кто-то ударил его, он ударил в ответ, кругом орали, ругались и звали друг друга ребята. Кто-то — кажется Святомир — почти истерически кричал:

— Пустите!.. Не хочу!.. Душно мне!.. Умираю, душно!.. Прошу, пустите!..

С шипением зажегся фалышвейер. Все были на ногах, с оружием; Йерикка и Ревок удерживали бьющегося Святомира. Глаза раненого были закачены так, что зрачки ушли под веки, кожа поблескивала от пота. Йерикка удерживал голову и руки, Ревок навалился на ноги.

Святомир затих, с присвистом дыша и перебирая пальцами плащ. Йерикка рукавом вытер лоб раненого, положил на него ладонь.

— Тш… тш… это был сон, плохой сон…

Святомир открыл глаза и по-детски жалобно пробормотал:

— Мне помнилось — закапывают меня, живого хоронят… а земля-то холодная, сырая…

— Я тебе уже сказал, что это был сон, — ласково пояснил Йерикка. — Давай садись. Без света плохо, но фальшвейеров у нас всего два осталось…

— Огонь! — вдруг закричал Богдан, державший фальшвейер. Левой рукой он перехватил для стрельбы АКМ. — Там — огонь!

Размахнувшись, он швырнул фальшвейер далеко вперед. Все немедленно распластались на полу и у стен, выставив оружие.

Фальшвейер горел. И дальше по коридору блестели редкие, не очень яркие, но четкие подрагивающие огни.

Прошло несколько напряженных мгновений. Каждому подумалось, что враг мог их обойти… или что в пещерах живут какие-нибудь твари, которым явно нечем питаться и которые не откажутся закусить свежими мальчиками. Но огни не приближались и не отдалялись… а когда догорел фальшвейер — погасли и они.

Йерикка негромко рассмеялся. Гоймир тут же спросил:

— Отражение?

— Ты тоже догадался? — рыжий горец быстро и бесшумно встал. — Поднимайтесь, огонь просто в чем-то отражался.

— Отражался? — с сомнением спросил Олег. — В чем?

— Может, угольное зеркало, — ответил Йерикка, — или даже самоцветы… или хрусталь.

— Часом богаты мы, — с мрачным юмором заявил кто-то, — а уж до чего к ряду!

— То ли посмотреть? — произнес Резан свои первые со времени спуска слова.

— Так иди, а мне и тут не дует, — предложил Мирослав.

— Не то решил, что то волоты? — насмешливо поинтересовался Резан.

— В этакой-то тьме еще и не то решишь…

Но Резан уже шагал по каменному полу. Остальные потянулись следом.

— Тут одно что под ногами, — сообщил Резан. Его голос раскатился неожиданно гулко, и Йерикка пробормотал:

— Пещера… — а потом все услышали его сдавленный вскрик: — Боги!

Снова запылал спешно зажженный фальшвейер.

Мальчишки стояли молча, лишь шумно дышали от возбуждения. То, что они увидели, было и жутко, и привлекательно. А Олегу вспомнился Толкиен… и Привратный Чертог Мори, а с этим воспоминанием на миг пришло чувство, что все вокруг — все же сон, красивый и страшный…

Очевидно, в незапамятные времена в большом пещерном зале было неглубокое озеро. И не полу, когда-то бывшем дном, лежали, люди. Точнее — трупы, но в сухом холодном воздухе эти трупы превратились в мумии. Тот же воздух сохранил от ржи и тлена то, во что они были одеты.

Очевидно, при жизни погибшие были настоящими богатырями. И так же очевидно было, что они лежат тут уже ОЧЕНЬ давно. Словно завороженные, рассматривали мальчишки — не входя в зал, чтобы не потревожить покой мертвых — хорошо знакомые оружие и доспехи дружинников: полуторапудовые кольчужные панцыри, закрывавшие воина от колен до кончиков пальцев, с набором пластин на груди; островерхие шлемы с широкими наносьями, в которые переходили кованые наглазники, с кольчужными шарфами, защищавшими низ лица и шею; кольчатые штаны; алые миндалевидные щиты с изображением золотого Огненного Колеса; мечи, топоры-чеканы, рогатины и самострелы… Олегу сперва показалось, что среди двух десятков лежащих, безо всякого порядка тел — отлично вооруженный для своего времени отряд — все одинаковы, но он вдруг различил троих или четверых совсем иных: не в панцирях, а в вороненых кольчугах с широкими оплечьями; чеканных наручьях, скрепленных с перчатками, трехпалыми, тоже кольчужными; высоких, расширяющихся к бедру, поножах; яйцевидных крылатых шлемах с треугольными, выдающимися вперед ребром, шипастыми масками… Лежали треугольные щиты с непонятными знаками. Оружие этих убитых тоже было совсем иным: длинные остроконечные мечи, расширяющиеся к кощу, без гарды; односторонние прямые ножи с рукоятка ми, похожими на скрепленные меж собой две катушки для ниток; топоры с оттянутыми вниз концами полотна; копья — короткие, с длинным наконечником-иглой и похожие на рогатины, но с плавным изгибом наконечников, оснащенных двумя проушинами…

— Анласы, — тихо произнес Йерикка, — и дружинники Радослава.

— Радослава? — переспросил Олег. Йерикка пояснил, не глядя на друга — он не сводил завороженных глаз с убитых:

— Радослав привел славян на Мир с Земли… Что-то не поделили. Только что ж анласов так мало? Четверо за полтора десятка славян, не верится…

Никто больше не поддержал разговор. Олег готов был поклясться, что многие подумали: "Вот так и мы будем лежать." Войдя в пещеры, отряд дружинников так и не смог выйти к солнцу. Никогда. И погиб тут от жажды и безнадежности… Чушь, встряхнулся Олег, в крайнем случае — Йерикка нас выведет наружу, и погибнем в бою, а не так…

— Они умерли здесь от… — тонко начал Богдан… но не договорил.

— Нет! — вдруг выкрикнул Йерикка. Он перескочил, через останки, лежавшие ближе остальных к выходу и добавил: — Не умерли.

— Что плетешь-то? — спросил Рван, а остальные заозирались, словно ожидая, что мертвые начнут подниматься. — Не умерли, так что, боги светлые?!

— Не умерли, — повторил Йерикка. — Их убили.

— Четверо анласов-то? — недоверчиво возразил Гоймир.

— Смотрите, — Йерикка взял у Мирослава фальшвейер и повел вокруг себя. — Вот тут лежат четверо анласов и трое наших… в смысле — славян. Они погибли в рукопашной. А вон те трупы лежат так, как будто их оттаскивали — чтоб не мешали. Видите — там трое с самострелами? А в тулах — ни единого болта! А вон там, — он ткнул фальшвейром, — они лежат у стены, как будто бы…